«Днем и ночью стоишь над окном — то там грохнет, то там». Репортаж из Белгорода, живущего под ежедневными обстрелами

В Белгородской области действует желтый уровень террористической опасности. Его объявили еще в апреле, когда сюда прилетело несколько снарядов с украинской стороны. Повышенный уровень угрозы не отменяли до сих пор, потому что Белгород обстреливают регулярно. А вчера здесь на полигоне Западного военного округа двое граждан СНГ открыли стрельбу. В Минобороны сообщили, что террористы обстреляли личный состав подразделения. По официальным данным, погибли 11 человек и 15 получили ранения.

Корреспонденты MSK1.RU поехали в город, чтобы посмотреть, как живут белгородцы и как свыкаются с постоянными бомбежками.

Мы разговорились с попутчицей в поезде. Это была женщина лет 40 в белой куртке и с розовым чемоданом на колесах. Она тоже ехала в Белгород, возвращалась к себе домой.

— Зачем решили вернуться? Там же обстрелы.

— Ну как? Я ездила в Москву, в командировку. Меня месяц не было. Вот возвращаюсь. Здесь мой дом. Другого у меня нет.

— Как ваша жизнь в Белгороде изменилась после обстрелов?

— Да никак. Человек привыкает ко всему, — сказала попутчица.

И такие настроения, похоже, в Белгороде у всех. Мы начинали разговор с людьми с вопроса: «Вы боитесь обстрелов?» — и редко кто-то говорил, что да. На улицах оказалось спокойнее, чем в столице, которую охватила волна истерии из-за раздачи повесток. В парках собираются пенсионеры и танцуют под музыку, молодые ребята гуляют по центру города. Люди средних лет вкалывают на работе, а на дорогах возникают пробки. Совсем не ощущается, что этот город находится под обстрелами каждый день.

Напоминает об этом работа ПВО. «Бам-бам-бам!» — резко, внезапно и ниоткуда, в любое время дня и ночи. Каждый залп гулом разносится по всему городу. Не услышать его невозможно. Народ даже не оборачивается, жизнь не замирает ни на секунду. Выстрелы затихают также резко, как и начинаются.

Обстрелов боятся маленькие дети. Они в ужасе замирают, когда раздаются залпы системы ПВО. Разглядывают, что там происходит в небе. Родители подгоняют: «Ну пойдем, чего встал?» Например, мы увидели такую картину: две девочки заметили в ночном небе красную ракету. «Маша, Маша, беги, она сюда летит!» — истошно закричала одна из них своей подруге. Та схватила ее за руку, и они вместе побежали прочь.

А в двадцати метрах от этой сцены находилась супружеская пара средних лет. Жена рукой в воздухе очерчивала путь смертоносного снаряда, от которого убегали девочки.

— О, эта к нам поближе предыдущей летит! — мечтательно произнесла она.

Кроме детей, к выстрелам люди не испытывают никаких чувств. Белгородцы объясняют свое внешнее спокойствие примерно так: «Ну да, тут каждый день грохочет. Конечно, неспокойно. Но это же наше ПВО их ракеты сбивает! Значит, мы в безопасности».

При этом в Белгороде бизнес не пострадал. Продавцы говорят о том, что ничего с обстрелами в работе не поменялось. Кофейни, рестораны работают в прежнем режиме, посетители всегда находятся. Также, по словам местных, цены на вторичное жилье не стали ниже с апреля. Хотя понижение цен могло бы свидетельствовать о срочном переезде из города. Но нет, этого не произошло.

Говоря про всеобщее спокойствие, кто-то даже вспомнил рассказы родителей о тяжелых годах Великой Отечественной. Белгород очень сильно пострадал от той войны. И сравнивать довольно редкие обстрелы с военными действиями тех лет, мягко говоря, некорректно, а поэтому и волноваться не надо, уверен коренной белгородец, 67-летний Юрий Николаевич. Он рассказал нам про годы войны со слов своих родителей.

— Моя мама мне постоянно говорила про бомбежки, про то, как они прятались от немецких самолетов. Рассказывала, как русские и немцы были по разные стороны реки… Сейчас не так, как тогда, конечно. Надеемся на благоприятный исход, верим в свои силы, — уверен Юрий Николаевич.

У Юрия Николаевича половина родни живет в Харькове. Его внук там служит в местных войсках. При этом сам Юрий Николаевич сказал нам такую вещь:

— У меня в Белгороде есть два сына. Тоже оба призывного возраста: одному 42 года, другому 38. Оба готовы защищать нас. Иначе кто тогда это будет делать?

В Белгороде коренных украинцев очень много. Кто-то из них здесь прожил всю жизнь, кто-то приехал сюда уже после начала спецоперации в качестве беженца. У многих местных есть родственники, которые находятся по ту сторону баррикад. Этот конфликт, по словам людей, стал просто раскалывать семьи. Украинцы терпят нападки и оскорбления со стороны горожан:

— Вон взрослые мужики не стыдятся, с гордостью вслух обзывают украинцев, — рассказывает школьник, который вместо учебы шлялся по улицам города (все учебные заведения в городе закрыты на дистант. — Прим. ред.). — Понятное дело, что разные настроения появились с началом спецоперации. Но это же всё равно не по-человечески.

Кто-то действительно остервенело обвинял украинцев и в диверсиях, и в начале СВО, открыто говоря о своей ненависти к ним.

— Я в ужасе, когда Гладков (губернатор Белгородской области. — Прим. ред.) начал принимать всех [беженцев из Украины] сюда и расселять их в пункты временного пребывания. А вдруг они — диверсанты? — поделилась догадками Алла, которая призналась, что отец у нее — украинец.

Один из продавцов рынка чуть не набросился на нас, когда мы начали задавать людям вопросы:

— Сволочь, наркоман. Ты же украинский шпион. Сейчас по нам ракеты прилетят, он нас всех сдаст. Я тебя сейчас в полицию отведу, понял, тварь?

А корреспондент просто спросил, стало ли меньше людей на рынке после обстрелов. Кстати, многие сказали, что город и рынок (один человек назвал его сердцем Белгорода) опустели. Работники администрации рынка подтвердили эту информацию. Несмотря на то, что мы своими глазами увидели толпы людей, которые гуляли по бесконечным торговым рядам, это оказалось малая лишь часть от прежнего числа покупателей. Впрочем, были те, которые утверждали, что людей уехало не так много.

Возвращаясь к украинцам, можно сказать, конфликты на каком-то бытовом уровне между ними и русскими стали возникать даже не в 2014-м, а в 1991 году. В этом уверено взрослое поколение.

— Я вспоминаю 1991 год, когда начиналось разделение, тогда была электричка между Харьковом и Белгородом. Эти же бабушки, которые ездили на электричках, сразу так воспряли, стали говорить: «Ой, наконец-то мы свободны, будем жить побогаче. А то русские наше сало всё съели». Думаю: кто какое сало съел? Где мы у них сало отнимали? Но жили дружно, половина училась там, — вспоминает Юрий Николаевич.

Так шаг за шагом с 1991 года мирная российско-украинская граница, которую пересекали, чтоб ходить друг другу в гости, стала, как сейчас говорят военные, линией соприкосновения.

Причем сами украинцы на такое отношение к себе не обижаются. А кто-то из них даже поддерживает СВО. Вот что говорит пенсионерка, которая в апреле бежала из Мариуполя:

— Мне хорошо в Белгороде, здесь очень хорошие люди живут, — рассказывает беженка. — Такие добрые, отзывчивые соседи. Я на 10-м небе от счастья!

— Вам здесь квартиру дали, что ли?

— Какое дали? Сын всё сделал, он снимает мне квартиру. Мне ничего не платят. Первый раз, как мы приехали в апреле, заплатили 10 тысяч. Вчера спросила у сына, капает ли мне что-то там на карточку, он говорит: «Какое там, мама! Ничего не дают» Он мне временную прописку еще оформил. Приписал к себе здесь.

— А не страшно вам от прилетов, от ПВО?

— Как не страшно-то? Сегодня думала про себя: «Сволочи! Опять начали».

В четверг, 13 октября, Белгород в очередной раз обстреляли со стороны Украины. Во время обстрела пострадал многоквартирный дом на улице Губкина, 42г, два припаркованных во дворе автомобиля и фасад двухэтажного здания рядом, где расположены офисы и магазин. К счастью, при обстреле никто из людей не пострадал. К этому дому было приковано внимание всей страны.

Сейчас многоэтажка оцеплена по периметру полицией. Доступ в пострадавшую квартиру на 16-м этаже перекрыт полностью. Но жильцам остальных квартир разрешают пройти домой, чтобы забрать нужные вещи.

Часть жильцов этого дома переехала к родственникам. Тех, у кого такой возможности не было, разместили в отелях, снабдив всем необходимым. Имущество в доме круглосуточно охраняется полицией.

Мы поговорили с людьми, которые живут по соседству с этим домом.

— Я возле окна стояла [в момент удара], и оно как рухнуло. Пыль сразу пошла в ту сторону. Я смотрю — люди и отсюда бегут, и оттуда бегут… Тут стоянка машин за домами, и сразу начали выбегать из домов жильцы, машины угоняли свои. Сразу приехали и скорые, и пожарные, и Росгвардия, — вспоминает Раиса Васильевна. Люди все повскакивали. В чём стояли — в том и выскочили. И стояли здесь, пока не приехал Полежаев (заместитель губернатора Белгородской области. — Прим. ред.).

— Как вам здесь живется?

— А как живется? И днем, и ночью стоишь над окном — то там грохнет, то там. И думаешь: бежать вниз или переждать еще? Мы не спим. Я лично не сплю. В эту ночь тут мусор же убирали до 12 ночи. И ребята дежурили с этой стороны, с той стороны, и полиция, и Росгвардия. И вот ходила всю ночь: где-то стукнет — я иду к окну. То в одну комнату, то в другую. И так хожу всю ночь. Я живу одна, мужа похоронила. У меня никого нету, кроме племянницы из Магадана. Она меня зовет к себе, но куда я поеду?

Впрочем, это довольно редкая реакция на происходящее. Обычно граждане рассуждают так:

— Бахнуло — да и всё. Что тут еще вам рассказывать? Да, боимся. А дальше что? А что делать? Перебоялись и дальше живем. Никуда мы не поедем, — рассказывает Евдокия Ивановна.

Власти с нами разговаривать не стали — нашли кучу причин: заняты, такие правила, у вас не та печать на бумаге... И почему-то они очень не хотели, чтобы мы смогли пообщаться с пострадавшими от обстрелов жителями многоэтажки. Но нам всё равно удалось поговорить с Анастасией из этого дома, муж которой был в квартире в момент удара.

— Мы побывали на собрании с мэром города. Они планируют расселить верхние этажи, там, где квартиры пострадали — 15–16-й этаж. Когда сделают демонтаж всех конструкций, будет обследование. По его результатам людям скажут, можно ли вернуться домой. По срокам говорят, что им потребуется 4–5 дней на разбор, пятый — на расследование. Через пять дней опять нас известят: можем ли мы, жильцы всего дома, заходить и жить. Вода, электричество, отопление — всё, кроме горячей воды, в доме уже есть.

— Что было с вашим мужем, когда осколок прилетел в дом?

— Он из Ашхабада, там сейсмическая зона. Так что он был подготовленный. Он сразу принял грамотное решение: забежал в ванную, чтобы немножко в конструкциях побыть ограждающих, а потом вышел через лестницу. Лифтом не пользовался уже. Всё хорошо. У нас в квартирах повыбивало только решетки вентиляционные, которые на кухне и ванной. Ну эстетические решетки эти. Несильно мы пострадали, — спокойно говорит Анастасия.

Город встает на уши, только когда ракеты долетают до каких-либо объектов. При этом народ не прячется в бункерах, не уезжает на попутках прочь из города. Как будто всё происходящее для местных стало просто интересной темой для обсуждения.

— Мы думаем, что нас это не коснется, — рассказывает Анна. — Ты же веришь в лучшее и что всё будет хорошо, и поэтому стараешься не думать о плохом. Мы надеемся на то, что всё наладится и не придётся уезжать.

— Что должно произойти, чтобы вы решили отсюда уехать?

— Я не знаю. У нас летом прилетела ракета в 500 метрах от дома. А мы всё равно остались здесь. Тут наш дом, тут наша работа, наша жизнь. Куда мы поедем?

Напомним, над Белгородом третий день работают системы противовоздушной обороны. Накануне город был обстрелян — часть жилой 16-этажки на улице Губкина разрушена. По словам губернатора региона Вячеслава Гладкова, город обстреливают ВСУ. Мы уже публиковали фоторепортаж с места происшествия. Позднее в Белгороде еще один снаряд попал в городскую ТЭЦ, а потом другой — в нефтебазу.

Всю информацию о специальной военной операции на Украине смотрите в нашем разделе.